— Это их расшевелило, — прорычала Бека, оборачиваясь к своим воинам. — Поехали, ургажи, теперь они сами справятся.

— Подожди, лейтенант, — прошептал Рилин. — Мне кажется, что не только мы заинтересовались этим пленимарским отрядом.

Отчаявшиеся пленники гнали своих мучителей к скалистым обрывам, но у берега несколько человек все еще упорно сражались. Свет факелов плясал на стали клинков; тени окружали естественную выемку, зажатую между двумя крутыми склонами. Генерала Мардуса нигде не было видно, но пленимарская колдунья все еще оставалась жива и боролась с высоким воином. Сердце Беки замерло.

— Не может быть! — ахнула она. Потом из-за скал выпрыгнул Алек и помчался, разбрызгивая воду, к борющимся — не вооруженный ничем, кроме зажатой в руке стрелы.

Бросив лук, Бека поспешно стала спускаться по крутому утесу.

— Что ты делаешь! — воскликнул Рилин, хватая ее за руку.

Бека высвободилась так резко, что чуть не столкнула изумленного воина со скалы.

— Там мой отец! — бросила она через плечо, продолжая спускаться.

— Солдаты, — рявкнул позади нее голос Рилина, — за лейтенантом! В атаку!

Микам все еще слабо сопротивлялся хватке дирмагноса, когда к ним подбежал Алек. Схватив Иртук Бешар за остатки волос, он вонзил стрелу ей в горло. Раздался взрыв, опрокинувший юношу на спину и оглушивший его.

С диким визгом Иртук Бешар выпустила Микама, подползла к Алеку и схватила его за лодыжку.

— Все-таки ты мне достанешься, — прохрипела она; подтягиваясь обеими руками, колдунья начала ползти по его ноге, как чудовищная ящерица.

В ее глазах Алек прочел смерть. Торопясь помочь Микаму. последние две стрелы с белым оперением он оставил вместе с луком.

— Аура Элустри! — выдохнул он, пытаясь вытащить из ножен рапиру: упав, он придавил ее своим телом. Но прежде чем это ему удалось, сверкнул другой клинок, и голова дирмагноса, крутясь, полетела в волны.

Стряхнув все еще цепляющиеся за него руки, Алек, шатаясь, поднялся с земли и вытаращил глаза, не веря себе:

перед ним Бека Кавиш яростно рубила извивающиеся останки Иртук Бешар.

— Держись от нее подальше! — предостерег он девушку. — Ты все равно не сможешь убить дирмагноса.

— Что вы здесь делаете? — спросила Бека и попятилась от дергающихся конечностей.

— Сейчас нет времени на разговоры. Где Микам? Посмотри, что с ним.

Бека нашла отца лежащим неподвижно там, где он упал. Глаза его были закрыты, он судорожно втягивал в себя воздух. Пот струйками тек по лицу Микама, промывая светлые дорожки в черной краске вокруг глаз.

— Отец, это и правда ты! — воскликнула Бека. Она опустилась на колени рядом с Микамом и стала разглядывать ужасную рану на ноге воина. Дирмагнос в ярости разорвала зубами кожу и мышцы. Кровоточащая плоть уже принимала зловещий темный оттенок.

— Бека? — прошептал Микам, открывая глаза. — Расшвыряй куски, расшвыряй

— она не умирает.

— Этим занимается Алек, — заверила его девушка. Бека стянула перчатки и взяла отца за руку; при этом она впервые заметила странный рисунок, каким-то образом появившийся у нее на ладонях. На руках отца виднелись такие же знаки.

— Надо же! Сначала я обнаруживаю здесь вас, а теперь еще и это! — изумленно воскликнула Бека. — Что, во имя Сакора, тут происходит?

Микам сравнил символы у них на ладонях.

— Значит, ты тоже Воин. Все так странно совпало, Бека. Ты и половины всего не знаешь. — Микам снова закрыл глаза и судорожно втянул воздух.

Бека распахнула его тунику и приложила ухо к груди. Сердце Микама колотилось слишком быстро, а кожа была слишком холодной. Бека оглянулась в поисках помощи. К ней спешили Алек и Рилин, поддерживая кого-то третьего. Это был молодой еще, но совершенно изможденный человек со спутанными черными волосами и густой щетиной на щеках; его лицо было Беке смутно знакомо. Он тоже был ранен: кровь текла по лицу, сабельный удар рассек, хоть и неглубоко, его бок. Но зеленые глаза незнакомца, которого Алек и Рилин опустили на землю рядом с Микамом, смотрели остро и властно.

— Помоги ему. Теро. Должно же быть что-то, что ты можешь сделать, — умоляюще сказал Алек. — Мне нужно найти Серегила! Кто-нибудь видел его? Или Нисандера?

— Я здесь, милый мальчик, — раздался глубокий голос из темноты под нависшей скалой.

Глава 50. Ватарна

Мардус, пригнувшись, стоял напротив Серегила на неровном камне впадины; волны прилива кипели вокруг ног обоих противников. Они кружили в ледяной воде, подбираясь к Шлему, который лежал между ними, наполовину выступая на поверхность. Пробудившееся сияние синих камней— глаз заставляло воду вокруг Шлема слабо фосфоресцировать. Удар молнии, сопровождавший возрождение Шлема, сделал из ровной впадины широкую дыру с неровным дном; кое-где глубина ее превышала рост каждого из бойцов. Усеянная телами жертв, освещаемая лишь мертвенным светом короны вокруг солнца — затмение еще продолжалось, — выемка напоминала нечто, приснившееся в ужасном сне.

— Мне следовало убить твоего щенка, пока была возможность, — прорычал Мардус.

— Да, следовало бы, — ответил Серегил сквозь стиснутые зубы, примериваясь к противнику. Мардус был не таким уж умелым фехтовальщиком, но его защищали латы. — Да и с Нисандером ты оплошал, знаешь ли. Он жив, так что Четверка остается полной.

— И все равно вы проиграли, — злорадно усмехнулся Мардус, показывая зажатым в левой руке кинжалом на Шлем. — Я — Ватарна, избранник Сериамайуса. Неужели ты думаешь, что выстоишь против меня?

— Но ведь и я избранник, ты, сын безвестного отца и шлюхи. — Серегил одной рукой рванул ворот туники и показал Мардусу обращенный символ, пульсирующий на его груди. — И убью я тебя за то, что ты сделал с моими друзьями в «Петухе», за то, как ты мучил Алека, за всех тех несчастных ползунов и нищих, которых ты использовал, а потом предал, за тех невинных мучеников, что были принесены в жертву по твоему приказу. Ад и все его дьяволы, да я убью тебя просто ради удовольствия! Ну же, благородный пожиратель падали, иди сюда! Пора с этим кончать!

Он сделал выпад, и клинки противников столкнулись с такой силой, что руки их на мгновение онемели. Серегил обманным движением отвлек внимание Мардуса и попытался нанести удар ниже лат, однако поскользнулся. Острие его рапиры отскочило от металла, но задело левую руку Мардуса. Свежая кровь замутила воду, но оба противника были слишком заняты поединком, чтобы заметить, как вспыхнул тусклый свет камней Шлема.

Отчаянно нащупывая опору для ног на неровных камнях дна, Серегил скоро понял, что проигрывает. На ровной земле его быстрота позволила бы ему уравнять шансы, но здесь, в этой полузатопленной дыре, он мог лишь защищаться, отражая могучие удары более высокого Мардуса. Противнику удалось отбить рапиру в сторону и задеть левое плечо Серегила, но тот тут же отплатил ему ударом в правое предплечье.

Впервые за все время Серегилу пришла мысль о том, что предписанная ему пророчеством роль сыграна, что теперь он может и погибнуть. Почувствовав его колебание, Мардус кинулся в новую атаку и сумел слегка задеть бедро Серегила. Новая порция крови пролилась в воду; Шлем сиял все ярче, набирая силу и от этого, и от каждой новой смерти на берегу:

сражение там продолжалось.

Первым это заметил и понял значение сверкания Шлема Мардус. Удвоив усилия, он оттеснил Серегила к скалам берега. Оказавшись в почти безвыходном положении на скользких камнях, Серегил решился на отчаянный шаг: отпрыгнув от Мардуса, он бросился к Шлему. Но не сделал Серегил и двух шагов, как нога его застряла в незаметной трещине дна, и Серегил упал, больно ударившись коленом.

Мардус ударил его в спину, но был слишком далеко, чтобы тяжело ранить; когда же он замахнулся для смертельного удара, во впадину хлынула высокая волна, сбила его с ног и отшвырнула обоих противников, полуослепших от брызг и пены, на утесы.

И снова Мардус опомнился первым. Все еще сжимая в руке меч, он оглянулся, высматривая Серегила. Тот, безоружный и оглушенный, растянулся на камнях. Из раны на лбу текла кровь, заливая один закрытый глаз.